Как быстро растут дети! Еще вчера этому малютке был месяц, а сегодня ему месяц и один день. А что будет завтра?
Малыш в первый раз вдохнул воздух Земли. Медсестра подносит ему по инструкции кислород, подлинный кислород. Но ребенок отталкивает маску ручонкой, ему не надо подлинного кислорода, он хочет обычный воздух. Малыш уже свободолюбив. У него даже есть свое мнение, оно называется «рефлекс». Ребенок крутит головой — это поисковый рефлекс. Он — надолго. Ведь место в жизни придется искать всю жизнь. А вот малыш уже причмокивает. Сосательный рефлекс ему понадобится до первой общепитовской котлеты. Дальше он будет пользоваться им по обстоятельствам.
Малышок поел и спит. Надо смотреть за ним, а то его обидит муха. Потом он проснулся и ест, потом поел и спит, проснулся и сказал:
— Я скоро женюсь, мама.
— Спи, спи. Ты еще маленький, тебе приснилось.
И он снова засыпает.
Он уже реагирует на бутылочку с молочком. Начинает беспорядочно дергать ручками и ножками, прерывисто дышать. Но стоит ему только поймать соску — тут же замирает, ручки и ножки остаются в неестественном положении, а потом медленно опускаются. В бутылочку идут пузыри, а в ползунки — предыдущая бутылочка. Блуждающие глазки медленно прикрываются, и он засыпает. Потом просыпается и ест, наедается и спит, просыпается и говорит:
— Я развожусь, мама.
— Спи, спи, ты еще маленький, это приснилось.
Папа смотрит на него, вытянув шею, и шепчет:
— Ты посмотри, он весь в меня. На головке — залысинки, шеи нет, ножки коротенькие и кривенькие. Какая удачная копия!
— И кричит, как ты, когда тебе чего-то не хватает,— добавляет мама.
Папа думает: неужели малышу так же плохо, когда чего-то не хватает?
— Он уже все понимает, — продолжает папа.
— Совсем как ты, — говорит мама.
Но папа великодушно прощает маме все шутки. За сына он простил ей и самые тяжкие грехи: она сейчас официально не моет пол и посуду.
Мама уходит, а папа, как мадонна, смотрит на своего младенца. Папа мечтает, улыбается и хмурится. Он думает, что самое ответственное его творение — сын. Хотя и старшая дочь — творение не шуточное. Дочь — украшение, а сын — надежда. Без того и другого не проживешь…
Ребенок еще совсем мал, но уже работает по графику, как на заводе. Кормление и сон — строго по часам.
Малышок спит, но может проснуться и закричать. У него может заболеть животик. А у папы болит сердце. Оно болит за сына, за других, пусть посторонних, детишек и даже за взрослых, но не за всех. А у малыша не может еще болеть сердце за других, но может болеть животик за себя.
Сынишка в самом деле проснулся и закричал. Ему что-то не нравится, и он публично и откровенно высказывается. Если бы взрослые так же умели, то дети не знали бы, что такое молоко, которое не умеет давать сметану. Единственный недостаток в громком крике малыша — неопределенность. Неизвестно, чем конкретно он недоволен. Папе приходится применять метод проб и ошибок. Он перепеленал сына, накормил, напоил, дал соску. Потом покачал, поговорил, спел, сплясал, сыграл на баяне, сам покричал и поплакал, но ничего не помогало. Лишь когда отец замолчал и сел устало на стул, малышок уснул.
Он спал и ел, а потом пошел в садик. А потом — в школу, в институт, на работу и снова — в садик. Потому что повел туда своего сына. И этот, маленький, он тоже пройдет по всему кругу и обязательно расскажет эту историю. Но уже по-другому.