Какое удивительное время – весна! Мы гуляли с девушкой по вечерним улицам и смотрели вверх. Над головами висели и мерцали, загадочные и далекие, мелкие и крупные… сосульки. Из-за них я не видел звезд. Эти ледяные морковки висели острым концом вниз и вызывали во мне весеннее, тревожное чувство. А моя девушка видела только звезды. Она хватала меня за рукав и восклицала:
— Ты видишь вон ту, самую крупную?
Да, я видел ее. Она свисала с крыши, пуда на два весом.
— Ты должен подарить ее мне.
Девушка смеялась и задирала голову вверх.
— Я люблю, когда они обрываются и падают, — продолжала она, — только надо успеть загадать желание.
Я отвечал:
— Да, надо успеть, а то будет поздно.
Я ёжился и постоянно вскидывал голову вверх. Девушка восхищалась мной:
— Какой ты чудесный мечтатель. Все время смотришь на звезды. Хоть бы раз посмотрел на меня. Или под ноги. Сейчас так скользко, что мы можем упасть.
Девушка поскользнулась, и я упал. Я еще лежал, когда она особенно радостно вскрикнула:
— Смотри! Сорвалась и падает. Прямо на нас.
— Я схватил девушку за рукав и крикнул:
— Ложись!
Она упала. Я закрыл ее своим телом, чтобы защитить.
Потянулись томительные минуты ожидания. Удара сосульки все не было.
Девушка спросила минут через десять:
— Почему мы лежим?
— Ждем, когда она упадет.
— Она уже упала. Ты успел загадать желание?
— Да, успел. Она ведь прошла мимо. Значит, желание мое сбылось.
Я помог девушке подняться, радуясь, что все обошлось. Сосулька – не яблоко Ньютона, бьет сильнее. Она может закрыть открытый закон природы.
Мы шли по гололедице и мечтали каждый о своем. Девушка снова вскрикнула:
— Ой, еще звезда упала.
Я огляделся по сторонам. Действительно, впереди на тротуаре лежала звезда. Поскользнувшаяся звезда эстрады. Я подбежал к ней и помог подняться. Девушка спросила меня:
— Ты успел загадать желание?
— Не успел, она слишком быстро упала, потому что тяжелая.
Звезда отряхнула мусор с норковой шубы и поблагодарила меня. Потом добавила возмущенно:
— И куда смотрит служба благоустройства? Как я с таким лбом буду петь? Тем более, танцевать.
Между мной и звездой ухнула сосулька. На этом месте стояла моя девушка. Я успел оттолкнуть ее в почерневший сугроб. Девушка подумала, что я променял ее на звезду эстрады и обиделась. Но не ушла. Потому что упало еще 4 сосульки. Все прошли мимо. Мы втроем заскочили в подъезд. Это было здание института травматологии.
Вахтер заметил во лбу звезды эстрады ушиб и вежливо поздоровался:
— Здравствуйте, товарищи пациенты.
— Мы не пациенты, — ответила звезда, просто зашли переждать.
Вахтер обрадовался:
— Молодцы, что не пациенты. Класть вас все равно некуда. Все завалено травмированными влюбленными. Шляются под звездами, а попадают под сосульки. Да еще возмущаются перед выпиской и спрашивают, на кого в суд подавать. А на кого подавать, если сосульки у нас ничьи. Нет, они наши, общие, но конкретно за них никто не отвечает. Так что не на кого подавать.
Звезда эстрады потерла ушиб и ушла на улицу под сосульки. Выбора у нее не было. Она спешила на свой концерт.
Мы с девушкой пошли вслед. По коридору института гуляли, хромая, пациенты.
На улице одинокий дворник боролся с гололедицей. Он попросил закурить и сказал:
— Богатый нынче урожай. На сосульки. И на гололедицу. Хучь бы студентов подбросили на борьбу с урожаем. А то ить созревают и падают. Больше все на влюбленных. Вы бы, соколики, за город влюбляться-то выезжали. В поле. Там звезды крупнее и не склизко.
Но моя девушка отказалась. У нее не было валенок с галошами. Дворник подытожил:
— Как ить хотите. Вам жить.
Он вонзил лом в безбрежный лед асфальта и запел:
Тает снег, звенят ручьи.
А сосульки чьи?
Ничьи.