На волю вышел Миша Ходорковский.
Его унёс немецкий самолёт.
Он ликовал, что он – не Березовский,
Он, всё-таки, удачливей, чем тот.
Плохие были присказки у были,
И раньше мог закончиться бы сказ.
Его друзья его бы и убили,
Но лучший враг от них его и спас.
А враг его и тут блеснул талантом,
Его изящный почерк на виду.
Вот так непредсказуемо, галантно
Он даровал свободу-лебеду.
Всё позади, горбушки и огарки.
Поднимет пресса сразу шум и гам.
Когда у нас выходят олигархи,
Летят скорее к собственным деньгам.
Конечно, денег всех не обнаружить,
На то они и дадены – друзья.
А если были парочка подружек,
То эти всё до цента упразднят.
Копейка – это дело наживное,
Когда сидит на месте голова.
Ещё наденет платье кружевное
Его жена, спасибо, не вдова.
Позаросли могилки конкурентов,
А в семьях их и горе, и тоска.
И на портретах – траурные ленты,
А в доме, может, хлеба – ни куска.
Всё позади – трескучие морозы,
Отмылся он от нефти на крови.
Карельские плакучие берёзы,
Вы для чего его уберегли?
Кредит на миллионы брал у ВЭБа,
А личный самолёт не знал границ.
Но он не знал, почём буханка хлеба…
Она – пол смены, сорок рукавиц.
Зачем «оптимизировать» налоги,
А проще – воровать и отнимать?
Обобранные бабушки в итоге.
У каждого есть бабушка и мать.
Гадают все, ему не надоело
В политике и бизнесе кружить?
Но ничего ему не надо делать!
А надо просто жить и жить, и жить.
Свобода – это пик его карьеры.
Он будет нам, как памятник, служить.
Служить для всех пожизненным примером,
Служить примером, как не надо жить.