Писал прекрасно о случайном
И в небо Лондона курил,
Судил красиво о печальном –
Жил-поживал романтик Билл.
Давал красивые названья
Делам и странам вдалеке,
Он революцию в Ливане
Назвал кедровой, налегке.
Назвал жасминовой – в Тунисе,
Он все названья пригубил,
Конечно, розовой – в Тбилиси,
Он всё воспел, романтик Билл.
Он просыпался очень рано,
Названья сыпались вразнос:
Там – революция тюльпанов,
А тут – из фиников и роз.
Звучит, конечно, романтично –
«Пришла арабская весна!»
Но у арабов в жизни личной
Пришла гражданская война.
А то, что там немного режут,
И кровью красится река,
Так это, вроде, неизбежно,
Зато звучит красиво как!
Но беспорядков в Альбионе
Билл, ну никак не ожидал.
Но, слава! – Богу и короне,
И тут всему названья дал.
У Билла ночью перед носом
Внезапно вспыхнул чей-то дом.
Назвал оранжевым кокосом
Он это чудо чередом.
Да, там орудовал грабитель
И поджигатель наяву.
Звучали крики: «Помогите!» —
И – «Два билета на Москву!»
«Пожары ночью греют, кстати,
И отгоняют комаров», —
Так сформулировал мечтатель, —
«И гонят скуку со дворов».
Тут кучерявенький парнишка
К нему проник через окно,
Взял телевизор с новостишкой
И соответственно – с кино.
Названьем всё-таки не стало
Простое имя – воровство,
Билл разобрался мал-по-малу,
Что здесь — свободы торжество.
Дом Билла вспыхнул как-то сразу –
Успеть названье подобрать! –
Стоит он чёрный и чумазый,
Так может, «Ласточкой» назвать?
А вдруг – конец? Потом – могила,
Кругом такая гарь и вонь…
Но Билла всё же осенило:
— Вот, «Олимпийский мой огонь!»
…Кто запустил по миру войны
Под благозвучные слова,
Того же самого достойны,
Чтобы остыла голова.