Я ловлю, как вести с фронта,
Под Москвой тяжёлый бой,
Где по-тихому без понта
Делят земли меж собой.
Меж Москвой и подмосковьем
Под ковром идут бои,
Делят пастбища коровьи
А, возможно, и мои.
Телевизор перегрелся,
Два приёмника в дыму,
Но кому чего отходит,
Я пока что не пойму.
Все домашние не дышат
И на цыпочках юлят,
— Отошли Москве, ты слышал,
Люберецкие поля.
— Елисейские бы лучше, —
Тихо вставила жена.
— Люберецкие – покруче,
Ты же тоже не княжна.
Новость ширится и длится,
Что ни лечь, и ни заснуть,
Москвичи, чтоб не делиться,
Область – лишнего куснуть.
Толстопальцево отдали! –
Плачут бабы, вот беда,
Толстый палец для хозяйства
Пригодился бы всегда.
Москвичам давно не пёрло,
И тяжёл московский путь,
В кольца схваченное горло —
И ни пукнуть, ни вздохнуть.
Новость спереди и сзади,
Новость с ужасом в лице:
Домодедово в осаде,
Дерибабово — в кольце.
— Ничего, ещё пробьёмся! –
Дед кричал, был общий сход, —
Всем селом Москве сдаёмся,
Так решил честной народ.
Только бабка под Можайском
Пишет внуку на Урал,
На меня не обижайся,
Но Можайск Москвой не стал.
А сергиево-посадцы
Посмотрели на пустырь,
Обошли на всякий случай
Крёстным ходом монастырь.
Дорогие демократы!
Объясните, наконец,
Мы всегда свободе рады,
Сколько будет щас колец?
И ещё, не прибедняйтесь!
Ради дела и словца
Поскорее расширяйтесь
До бетонного кольца.
Кто границей недовольный,
Пусть сидит с плевком во рту,
Карандаш рукою вольной
Проложил уже черту.
Покажите нам границу,
Мы не скажем никому,
Кто уже попал в столицу,
Быстро учится уму.
