В САДИК НЕ ХОТИТЕ ЛИ?

Вот я и в детском садике. Правда, зачислили меня лишь в среднюю группу, хотя могли бы и в старшую. Это недоработка отца. Ведь мог же он как-то договориться с заведующей, что-то пообещать, в конце концов подключить моего дядю — его брата. Так нет, говорит, куда взяли — туда взяли. Теперь мне приходится играть с мелкотней. Они меня на пять месяцев младше. Разве поговоришь с кем-нибудь из них по душам, о главном, что тревожит ум и сердце. У меня-то проблем больше, чем у взрослых. Им что? Катятся себе по накатанной тропинке к пенсии. А мне до пенсии как до луны. Вот и думаешь: как жить дальше?

Вчера принес отцу записку от воспитательницы Наташи (за глаза мы ее Натали зовем). В записке написано: «Уважаемый Егор Гордеевич! Убедительно просим достать для освежающего ремонта сада 100 кг краски».

Я это свободно прочитал, хотя мне пять лег. Читаю я с трех, хотя пишу с двух.

Отец на обратной стороне записки написал: «Уважаемая Наталья Петровна! Приношу глубокие извинения, но без фондов выделить не могу». Скажите, как мне с такой бумагой в сад идти? Позор на мою лохматую голову! Весь сад смеяться будет, включая нянечек. А пуще всех, конечно, Ленка из нашей группы. Ее отец такую мебель для сада достал! Сплошь импорт. Я свой стульчик молотком ломал — не изломал. Потом в углу стоял. За сломанный молоток. Ну какой же я соискатель на дамское сердце буду после такого позора с отцом?

А Ленка эта, ох, сложная натура, хотя и не поэтическая. Просто сложная. Играет во все наши мужские игры. То ей легковой автомобиль подавай, то милиционером представится и задерживает всех мальчиков за хулиганство, то говорит, что, мол, директор она и кричит: «Всех уволю!» В дом начнем с ней играть, она меня к плите ставит, а сама на работу уходит. Приходит с работы навеселе и гонит меня в магазин. Получку приносит хорошую, но отдает не все. А когда к нам гости в дом приходят, и мы начинаем играть в застолье, тут она вообще на высоте. Когда все гости под стол свалятся, Ленка крякнет, песню споет и только потом спать ложится. Нравится она мне такая. Что-то дьявольски привлекательное в ней есть.

Однако с таким отцом, как у меня, она вряд ли остановит свой выбор на мне. Я ведь себя ребенком второго сорта чувствую. Отец все может достать, все может выписать, но — ни в какую. Только по фондам.

И вот решил я с ним беседу провести. Повоспитывать слегка. Пригласил отца к себе в детскую и говорю:

 Какой же от тебя толк, если все от фондов зависит? Я не знаю, кто такие фонды, но я знаю, что ты и без них все можешь. А не хочешь.

 Фонды — это не люди, а лимиты государственные, — серьезно отвечает отец.

 А если не люди, то зачем на них внимание обращать? Ты посмотри, батя, вокруг. Взять хотя бы нашу среднюю группу. Светка вообще недоросль, ее место за пределами нашего садика, однако она в средней группе. Уважаемый человек. Ее Натали боится. Почему? Потому что она на «Волге» с отцом в садик приезжает. А Зинку даже воспитатели из других групп любят и лелеют. Потому что мама ее — магазинная фея. Что хочешь достанет. У Вероники старший брат на мясокомбинате кого-то забивает. Гений! Через проходную не только язык говяжий, а всю корову под уздцы может вывести.

Отец отвечает:

 Понимаешь, Данилка (чувствуете, имя? Не Льюис, не Гарри, а Данилка), ты же самостоятельный человек. Тебе пять лет, а значит, ты должен знать, что человека в обществе ценят не за заслуги отца, а за его собственные. Развивай в себе ум, доброту, честность, и будешь уважаемым человеком в своей средней группе, а может быть, и во всем садике.

 Да что ты, батя? Пока я с умом да честностью буду носиться, те же Зинка, Светка и Вероника карьеру сделают, спецшколы позаканчивают и устроятся в магазины да столовые. А я бумажки буду в конторе перебирать. Нет, отец, не тому ты меня учишь.

Отец посмотрел внимательно, снял ремень и аккуратно меня высек. Я бы сказал — чисто символически.

Но я все-таки сильно возмущался.

 А еще доброте меня учишь!

 Вот я и учу тебя доброте.

 А сегодня День защиты детей!

 Вот я и защищаю тебя от пакостных мыслей.

Когда отец закончил, я надел штаны и пожал ему руку. Крепко, по-мужски.

 Спасибо, батя, я все понял. Все-таки не зря я с тобой провел беседу.