Писатель никак не мог заснуть. В голове вихрем кружились темы, сюжеты, персонажи и их дети. Дети баловались, герои работали, героини ласково болтали по телефону и кричали на своих мужей. То там, то сям возникали любовные треугольники и тут же распадались, превращаясь в новые. Производственные треугольники подписывали заявления на детский сад. В голове писателя мелькали города и страны, параллели и меридианы, биссектрисы и хорды. Сложная и захватывающая жизнь виделась четко, как через замочную скважину.
Сосед зафиксировал два часа ночи, пробив по стенке кувалдой два раза.
Писатель поднялся с постели, накинул халат, прошелся по комнатам и остановился. Всё! Надо успокоиться, отвлечься. Он сел за кухонный стол, включил настольную лампу и стал завидовать людям смежных профессий. Например, музыканту. Он тонкий, изящный и загадочный. Когда ложится спать, в его голове главная мелодия ласковыми волнами накатывается и отходит. Музыкант уже похрапывает, как тромбон. А чабан? Он считает баранов: один, два, три… сто, двести, триста. Бараны кончаются, он еще немного считает и погружается в сон. А каменщик? Миллионы кирпичей, тысячи кубических метров стен, сотни квадратных метров жилья. Есть что считать! Да он и так, в два счета заснет после смены.
— А что, если прикинуться человеком другой профессии? – подумал писатель, — у других забот, наверное, поменьше.
Писатель лег, решив прикинуться музыкантом. Он обнаружил себя в составе вокально-инструментального ансамбля. В ухо нокаутирующим ударом грохнул барабан. От легкой музыки ансамбля создавалось ощущение, что поперек тела едет «машина времени» с грузоподъемностью БЕЛАЗа. В другое ухо так взвизгнули, что писатель закричал от неожиданности, как хрипатый идол рока.
Пришлось переквалифицироваться и представить себя чабаном. Один, два, три… На восемнадцатом баране можно было засыпать, но неожиданно обнаружилась недостача кудрявых голов в стаде. Писатель вскочил в страхе с незнакомым, холодным чувством материальной ответственности. Тогда он представил себя каменщиком. Сначала все шло хорошо. Кирпич поступал без перебоев, раствор подносили вовремя, мАстера своевременно опохмеляли. За смену удалось выложить пять кубометров стены со сложной конфигурацией. Светила премия. Можно было засыпать. Но тут пришел бригадир и сказал хрипловато:
— Ребята, надо отказываться от премии, халтурно мы работали.
Его неожиданно поддержали. Писатель вскочил в поту, бросился к своему пиджаку и, заглянув в бумажник, успокоился.
Совершенно умиротворённый он лег в постель. В голове возник удивительный сюжет из собственной жизни. Он увидел себя на море в тот момент, когда Зульфия из Сыктывкара ерошила его мокрые после купания волосы. Спать совсем расхотелось.